Sailman
При участии Kriss
 

Ялта. 1981 год.

Порт. Жара. По набережной, спотыкаясь, идет Матрос Симбирский с женой. Жена постоянно укоризненно смотрит на него и с чем-то не соглашается.
На берегу сидит Альфонс Щукин и смотрит на море и чаек. Чайки смотрят на Альфонса Щукина. День идет своим чередом.

В булочную на углу только что завезли хлеб, его аромат отдавал каким то теплом и добротой. Проходя мимо, Матрос Симбирский на какое-то время даже забыл о своей жене, его манил этот аромат. Он вспомнил свое детство и руки матери, которые утром подавали ему только что испеченный хлеб с маслом. Он вспомнил то время, когда он был совсем крохой и мечтал о морских далях, о загадочных белых птицах, мечтал почувствовать этот соленый запах, отдающий йодом. Но на этом мысли его прервали несколько мальчишек, которые, пробегая мимо и резвясь чуть не сбили его жену с ног. Именно она, неожиданно закричав и вцепившись в рукав мужа, вернула его из детства в душный летний день в Ялте.

— Ой! — сказал матрос Симбирский и посмотрел на жену.
Теперь он ощутил совершенно явственно ту реальность, в которой находился. Всю бытовуху семейной жизни. Дома его ждал невкусный обед, черствый хлеб из магазина «Лютик» и постоянные расспросы жены о его новой работе, друзьях и прочей ерунде, о которой говорить так не хотелось… Матрос в последний раз попытался впасть в детство, но споткнулся и упал в море.

Тут жена закричала пуще прежнего, она начала причитать и звать на помощь. Она вообще любила создавать панику. такова уж была ее женская натура. День был душный, тяжелый, поэтому людей на набережной было немного, но те, кто проходил куда-то по своим делам не могли не обратить внимания на неистовые крики этой женщины. Кто-то подходил ближе, чтобы рассмотреть все в деталях и пересказать потом всем своим друзьям, некоторые просто, проходя мимо, оглядывались и не могли понять, в чем дело. Выбравшийся на сушу, мокрый и уже порядком раздраженный поведением своей жены, да и всей своей жизнью, Матрос Симбирский, молча и угрюмо, взял жену под руку и повел ее  домой.

— Кристинка, сколько лет, сколько зим! — услышал он за спиной.
Жена рванулась прочь в объятья загорелого франта с московской рожей.

 — Вот сволочь, — подумал Симбирский… — Надо же что-нибудь с этим делать. Эй ты! Отойди от моей жены. — Крикнул Симбирский и попытался придать своему жирному телу бравый вид.

— Кристин, этот тюлень с тобой? — Сказал тип в белой щегольской тройке и крокодиловых штиблетах, брезгливо покосившись на матроса.

— С ней, с ней, сейчас я тебе начищу физиономию, нахал ты эдакий. Понаехали, блять. Ялта не резиновая!

Девушка, пару минут назад ревевшая на мужа как взбесившийся бронепоезд, сейчас, казалось, просто лишилась дара речи. Пока мужчины спорили, и явно назревала драка, на набережной собиралось все больше зевак. Старички не могли сдержать своего счастья, ведь давно тут не происходило ничего интересного. Они были очень довольны тем, что встретили столь экстравагантную пару. В предвкушении того, что весь сегодняшний вечер они будут в центре внимания своих товарищей со столь необычным рассказом, они старались запомнить чуть ли не каждую фразу, чтобы их рассказ казался как можно более правдоподобным. Толпа гудела и подбадривала то одного, то другого мужчину, которые вот-вот готовы были пустить кулаки в ход. Но тут неожиданно для всех жена Матроса Симбирского очнулась от шока и издала нечеловеческий вопль. Все, включая мужчин, оторопели и замолчали. В такой тишине можно было различить, как бьется сердце каждого из них. Никто не ожидал того, что сказала эта женщина дальше…

Но того, что она сказала, никто уже не услышал, потому что ей не дал этого сделать какой-то тип на спортивном кабриолете, проезжавший мимо. Он схватил Мадам за талию и усадил на переднее сиденье рядом с собой. Машина рванула. Мужчина обладал приятными чертами лица. На глазах у него были большие черные очки. Лицо гладко выбрито. Чуть заметные морщины подчеркивали его мужественность. Кристина смотрела на своего спутника с восхищением и немного смущалась. Машина несла их вдаль, прочь от толпы, старичков, Ялты, матроса Симбирского, франта в белом костюме, яхт, ресторанчиков и прошлого…

— Позвольте представиться…

Кристине показался до боли знаком этот голос с возрастной хрипотцой. Эти губы, подбородок она уже где-то видела. В голове промелькнула озорная мысль: а возможно, даже и целовала! Но нет, этого не может быть… Кристина была очарована его внезапным появлением… Она не могла вымолвить ни слова…

Это было как прорыв в новую жизнь. Смотря на этого неизвестного, но в тоже время знакомого мужчину, Кристина поняла, что больше никогда не вернется домой. Кто бы ни был этот мужчина, она была благодарна ему. Он не просто выдернул ее из той толпы на набережной, он спас ее от ненавистного прошлого. Кристина только сейчас поняла и ужаснулась тому, как она могла жить так, рядом с нелюбимым человеком, теперь она поняла, почему она все время была угрюма, ворчлива и почему ей так не хотелось иметь детей. Но мужчина продолжил и тем самым перебил ее мысли…

— Кирилл. — Представился он Это прозвучало так легко, как будто он вовсе и не представлялся, как будто она знала, как его зовут, и ждала этого человека всю свою жизнь.

— Кристина, — прощебетала она, все ещё не сводя глаз с его губ. Они не давали ей покоя. Она видела этого мужчину первый раз в жизни, но уже не представляла своей жизни без этих губ. Она рассматривала каждую складочку, она уже чувствовала себя его женой.

— Увидав Вас на площади, я понял, что это не Ваша жизнь. Мне показалось, Вам нужна была помощь. Извините, если я сделал что-то не так.

Но Кристина не могла говорить. В ее глазах было счастье, которого она не испытывала никогда. Этот мужчина был ее идеалом. Она не знала, что будет дальше, может через пол часа она расстанется с ним и больше никогда не увидит, а может она проведет с ним самые замечательные часы, дни, годы… Она не хотела думать об этом сейчас, она жила только этой минутой… Минутой, когда она рядом с ним, на сидении шикарной машины, ветер развивал ее волосы и летнее платье, отчего воротничок иной раз обнажал кусочки ее  белья.

Мужчина съехал на обочину и машина остановилась. Он повернулся, легким и завораживающим движением снял очки, и первый раз посмотрел Кристине прямо в глаза. Ах, что это был за взгляд…

— Теперь вы знаете правду. Я слеп с рождения! — сказал Кирилл.

— Ах. — Промолвила Кристина, — но как же вы вели машину?

— Автопилот…

Кристина была расстроена. Что же теперь делать? Человек, которому она так верила, хотела поцеловать, обнять и даже… Ах…
Она теперь посреди какой-то пустыни со слепым инвалидом, Мерседесом и своими мыслями. Что делать дальше не знал никто…

На какое то время она ушла в себя. Кристина была готова, кажется уже ко всему, но такого она никак не ожидала. Разочарованию не было предела. Куда идти дальше и что делать??? Эти 2 вопроса сейчас не покидали ее сердца.

— Что-то не так? вы молчите. Я напугал вас? — Его голос был очень взволнован. — Не надо было снимать очки.

— Что вы, нет-нет — Кристина очнулась от своих мыслей. Если бы он только видел ее разочарованные глаза, но она изо всех сил старалась не дать слабину в голосе. Ей не хотелось обижать этого мужчину, ведь он действительно помог ей, хоть и не соответствовал теперь идеалу.

— Странно, — подумала она — пять минут назад я готова была отдать свою жизнь за поцелуй этого мужчины, а теперь… почему его слепота так все меняет? Она закрыла глаза, чуть приподнялась на сидении и слегка прикоснулась к его губам.

— Тьфу ты! Какая чушь может присниться в ночь с субботы на воскресенье! Кристина открыла глаза. На кухне было слышно шкворчание яичницы по чилийски… Доносилось посвистывание. Кристина в очередной раз стала думать, что это за мелодия… Кажется… «Стрэнджерс ин зе найт!» Вдруг осенило ее! 

— Ладно, хватит спать! — она оглядела комнату… Все было на своих местах. Только бутылка шампанского напоминала о вчерашнем вечере… Кто же был на кухне… Диего… Нет… Этот неповоротливый чурбан не только что готовить, но и шнурки то завязывать не умеет, носит туфли на липучках. Ха.

Она ещё раз сладко потянулась в кровати, так что по всему телу прошлась сладкая истома, она чувствовала себя котенком, который очнулся возле мамкиного пуза и тянется, чтобы вкусить немного молока. Снова раздалось насвистывание… Она уже и забыла, что на кухне кто-то есть. Кто же это был? Она чувствовала себя как никогда прекрасно, значит, ночь была великолепной, да и вся простынь была помята. Сладостная улыбка скользнула на лице. Но вспомнить она ничего не могла.

— Сколько же я пила? — Но не было похмелья, ничего не говорило о бурном пьянстве. Каждый кусочек ее тела был удовлетворен и счастлив…

— Кто? Кто? Кто? — звучало у нее в голове. Ответ не заставил себя ждать.

Из кухни вышла горничная негритянка Кончита.

— Криштина Ольеговна, Ваш льюбимый сафтрак. Йайичшнитса с пеконом, как ви любить. — Ласково произнесла Кончита с Пуэрториканским акцентом.

— Кончита! Ты опять с утра насвистывала Фрэнка Синатру! Сколько раз говорить! Ты напоминаешь мне этой мелодией о моем любимом мужчине!
Кристина вдруг вспомнила, что вчера они кажется с подружкой пошли в ресторанчик и там перебрали лишнего…

— Кончита, принеси мне мое выходное платье.

— Но, Криштина Ольеговна, оно в прачьечной…

— Ах да… Вот зараза! Ну да ладно! Не из таких передряг выбирались! Где же телефон Диего, лишай меня разрази!..